Что нужно для перехода на цифровое ТВ в Краснодаре
Для просмотра цифрового телевещания требуется телевизор приобретнный в 2013 году или позже. Эти телевизоры умеют работать со стандартом DVB-T2, который гарантирует прием и дешифровку цифрового сигнала на территории Российской Федерации. В этом случае для перехода на цифровое вещание в Краснодаре достаточно осуществить настройку посредством его меню.
Если у вас есть телеприемник до 2013 года выпуска или более старшая марка, к нему надо приобрести приставку-декодер. Ее стоимость стартует с отметки шестисот рублей. Ресивер должен функционировать со стандартом MPEG4.
Для функционирования приемника понадобится внешняя или комнатная антенна. ТВ-тюнер можно подсоединить к общей антенне. Если такой антенны нет, понадобится обратится в коммунальную компанию.
В большей части домов в столице сигнал направляется через районный ретранслятор. После декодирования посредством тюнера он передается по кабелю к абонентам. В такой ситуации со стороны абонентов не понадобится установка дополнительных приставок.
homyak:
12.09.2015 в 23:42
Наталья Тованчева: «Я уже давно ничего не боюсь»
09:00 | 09.09.2015
Директор ГТРК «Кубань» рассказала «Югополису» о том, чего ей не хватает в Краснодаре, каким будет региональное телевидение и в каких случаях еду лучше выбросить.
— Наталья, недавно на ГТРК «Кубань» было своеобразное новоселье – после двухлетнего ремонта вы открыли новую студию и полностью переоборудовали компанию. Это значит, в крае запускается цифровое телевидение?
— Пока не запускается, но мы к этому уже готовы. Мы прошли первый и очень важный этап – техническое переоснащение компании. Это был очень непростой процесс. Это ж не просто ремонт типа «обои поменять», а смена сложнейших коммуникаций, инсталляция современнейшего оборудования. Мы рушили стены, меняли пол. Потом из Москвы в Краснодар пришли 4 огромные фуры оборудования, в Сочи — столько же. И мы начали инсталлировать это оборудование, учиться на нем работать.
Самым сложным было то, что работа в эфире не прекращалась ни на секунду. Непростые 2 с лишним года… До сих пор перед глазами у меня картинка, как стоит в студии ведущий Сергей Кожанов, а в это время рабочие начинают гудеть перфоратором. И по всей студии несется его крик: «20 минут эфира. Всем молчать!» Мы сняли об этом фильм.
— Каким вы видите будущее регионального телевидения?
— Предполагается, что в 3 мультиплексе будет один региональный канал, частота и контент которого будут принадлежать ГТРК каждого региона.
— Что же будет с остальными компаниями, которые работают в регионе?
— Они будут сотрудничать с ГТРК как продакшн-студии.
— То есть, например, «Кубань-24» может в перспективе стать продакшн-студией для ГТРК «Кубань», когда начнется эра цифрового ТВ?
— Да, я думаю, что в перспективе так и будет.
— Но «Кубань-24» вещает же еще и на спутнике.
— Когда возникнет региональный канал, никто никому не разрешит оплачивать из бюджета дорогущую спутниковую историю для регионального канала при наличии цифрового ТВ.
Две крупные региональные теле для бюджета. Рано или поздно это закончится»
— А небольшие телекомпании тоже смогут стать продакшн-студиями?
— Конечно, надо, чтобы это было всем интересно — делать один региональный канал. Кстати, для всех откроются интересные возможности. А то, что будет экономия бюджетов всех уровней — это бесспорный плюс в период кризиса. Кстати, в России уже есть прецеденты подобных договоров между ГТРК и областным телевидением. Две крупные региональные теле для бюджета. Рано или поздно это закончится. Да и в творческом, и в социальном плане это удобно. Никто не потеряет работу. Останутся проекты, которые знает и любит зритель.
— Тут еще вопрос амбиций. Ведь у нас на Кубани много телекомпаний. И в каждой есть директор, главный продюсер и т. д.
— Я по жизни переговорщик. И знаю, что любую проблему можно решить путем переговоров. Думаю, и создание такого общего регионального канала – это будет очень интересная работа. Соберутся все заинтересованные люди в одну команду, и можно будет сделать потрясающе интересный канал. Ведь местный контент всегда интереснее федерального. Это позволит не распылять ресурсы, как это, кстати, делается сейчас.
— Как вы себе это представляете: что это будет по наполнению?
— Больше половины эфирного времени наверняка займут местные новости — экономика, культура, спорт, происшествия.
— Фильмы: художественные, документальные?
— Художественные фильмы на региональном телевидении – это какая-то роскошная забава. Документальные – да. Но, к сожалению, у нас на Кубани очень слабая документальная база. Сильных документалистов можно пересчитать по пальцам одной руки.
— … и с теми как-то очень легко расстаемся. Вот Валерий Тимощенко уехал в Ставрополь работать.
— Это вообще-то и моя боль, и других руководителей — почему яркие личности уезжают из нашего края.
— А разговорные программы, ток-шоу, политические программы вы видите в линейке обновленного канала?
— Успех этих программ зачастую зависит от ньюсмейкеров, тех, кто будет говорить и создавать инфоповоды. Такие программы прекрасно существовали на региональных телеканалах в Екатеринбурге, Красноярске, Томске. Там были люди, которые не боялись говорить открыто и честно. У нас таких ярких личностей маловато. Мы не можем их найти даже для простейшего комментария в сюжете. У нас нет для этого среды.
— Но времена-то непростые. И людям нужно вслух проговаривать сложные проблемы. Вот смотрите – на федеральных каналах сплошные ток-шоу… Я думаю, и у кубанцев есть потребность обсуждать проблемы. Она сейчас реализуется в тех же социальных сетях. А почему нельзя на ТВ сделать площадку для проговаривания острых и больных тем региона?
— Это хороший вопрос. Но телевидение в основном смотрит возрастная аудитория. Молодежь вся в интернете. Возрастная аудитория на Кубани достаточно консервативна. Не все темы ей интересны. Кроме того, ток-шоу финансово очень дорогое удовольствие. Это столкновение мнений. Кого с кем сталкивать в студии — хочу я вас спросить? Так, чтоб это было всем интересно? Делать такую программу, как у Андрея Малахова? Это очень большие деньги. Регион такое не потянет. Малахов на всю страну один. Мне не нравится соревноваться в разных весовых категориях.
— В последнее время многие стали телевизор называть зомбоящиком. Вам не обидно это слышать? А некоторые люди вообще перестали смотреть телевизор, так как им не нравится то, что они видят.
— Мне это очень смешно. Ты же не будешь отвергать библиотеку только потому, что тебе не нравится какая-то книга, которая стоит там на полке? Я тоже телевизор не по работе мало смотрю — у меня на это просто нет времени. Но вообще это такое же богатство, как и, например, библиотека. В интернете тоже можно зайти на порносайт и сказать, что тебе не нравится весь интернет. Или нравится. Дело твоего выбора. А телевидение — это очень разнообразная история.
— От краевой власти вам поступают какие-то рекомендации? Есть ли какие-то у вас контакты, «встречи на высшем уровне»?
— Контакт есть. Встречи были. Они носят рабочий характер.
— На выборы губернатора вы пойдете?
— Я всегда хожу на выборы.
— Почему?
— Как почему? Что за вопрос? Потому что мне реально не все равно, кто будет губернатором у нас в крае, кто будет депутатом городской Думы.
— Вы в свое время много сил, эмоций и труда вложили в теле). Не жалеете, что ушли из этой компании? Все-таки возможностей для творчества там больше.
— Нет, это был совершенно осознанный выбор. Ни о чем не жалею. И возможностей для творчества на ГТРК не меньше.
— Существует много версий вашего назначения на ГТРК. Какая правильная?
— Это невероятная история. Я работала на НТК заместителем директора. Но с очень большими полномочиями, потому что директор одновременно руководил еще и одной сочинской телекомпанией. Мне было очень интересно. Тогда в компании было много талантливых ребят, творчество бурлило, градус оптимизма зашкаливал.
В начале сентября 2002 года я собиралась ехать в Анапу на фестиваль «Киношок». Раздается звонок. «Здравствуйте, Наталья Григорьевна. С вами говорит приемная Добродеева. Соединяю с Олегом Борисовичем». Я, конечно, теоретически знала, кто такой Олег Борисович Добродеев. Но для меня он существовал где-то далеко – как бог. Приятный мужской голос в трубке произнес: «Здравствуйте, вы не могли бы ко мне завтра подъехать?» — спросил он, как будто находится на соседней улице. Действительно, а почему бы и нет? Я подумала: вот мы какие крутые, наверняка о нас узнал Добродеев и хочет с нашей телекомпанией замутить какой-то проект.
На следующий день я была в ВГТРК. В переговорную вошел Олег Добродеев и с ним ослепительной красоты улыбающийся мужчина. Это оказался Антон Златопольский, гендиректор канала «Россия-1». Разговор был короткий. Добродеев: «Наташа, у нас есть к тебе предложение — возглавить ГТРК «Кубань». Ну, хорошо, что у меня нервы крепкие, и я умею владеть своим лицом. Я говорю: «Но там же есть директор – Владимир Рунов». Добродеев сказал, что меня это не должно волновать, все формальности они берут на себя. Мы еще некоторое время поговорили, и я согласилась. После этого полетела сразу на «Киношок».
Информация о назначении уже просочилась, хотя официального решения еще принято не было. Очень смешно было, когда сотрудники ГТРК «Кубань» на «Киношоке» по струнке ходили вокруг меня. Даже в станице Гостагаевской, куда актеров вывозят попить самогону и пуститься во все тяжкие. И вот все веселятся до упаду – артисты, журналисты. Но не сотрудники ГТРК «Кубань». Наверное, это был единственный год, когда в Гостагаевской они не пили вообще…
В компании меня толком никто не знал. Обо мне шел слух, что я жуткая стерва. Инициативная группа коллектива ГТРК поехала в Ростов-на-Дону к полпреду президента России отстаивать кандидатуру Владимира Рунова. В общем, коллектив волновался. 17 сентября меня назначили. Скоро будет 13 лет, как я работаю в этой должности. Предупреждая ваш вопрос: ребята из инициативной группы тоже работают.
— У вас в первое время была довольно жесткая кадровая политика.
— Да. Это был один из пунктов нашего разговора с Олегом Борисовичем. Я получила полномочия.
— Она себя оправдала?
— Абсолютно. У нас сейчас потрясающе талантливый коллектив, которым я горжусь.
— Почему же многие при этом рвутся в Москву?
— ГТРК всегда была кузницей кадров для федеральных каналов. Талантливых людей много. Но не все хотят здесь работать. И я их очень хорошо понимаю.
— Неинтересно? Маленькие зарплаты?
— Даже не маленькие зарплаты на первом плане, хотя они реально небольшие. Финансово выскакивают в Москве на другой уровень немногие. Потому что ты здесь получаешь зарплату, предположим, 30 тысяч рублей, но живешь в собственной квартире. Потом едешь в Москву, зарабатываешь 70 и страшно счастлив. Но из этих 70-ти треть уходит на аренду квартиры, еще часть на то, чтоб добраться в центр и питаться, в итоге ты одеваешься в тех же сетевых магазинах, что и здесь. И можешь себе позволить отпуск проводить так же, как проводил его, живя в Краснодаре. Так что финансы – это не то, за чем молодые кадры едут в Москву.
— А чего же не хватает в Краснодаре?
— Мне воздуха не хватает. Интересного общения. Мне не хватает таких людей, до уровня которых я бы тянулась. Всегда в журналистике важно, чтобы над тобой стояли какие-нибудь мэтры, которые бы делали творческий продукт лучше, чем ты. А здесь нет этой прослойки. Многие профессиональные журналисты расползлись по руководящим должностям, по пресс-службам, в сопредельные сферы. Потому что унизительно работать журналистом и получать три копейки. А зарплаты у журналистов сегодня на местном рынке, повторюсь, невысокие. Ты видишь, что такого же уровня московский журналист получает в несколько раз больше. И это обидно.
А поскольку мэтры ушли из журналистики, молодняку не за кем тянуться. Некуда расти.
Маргарита Симоньян, Андрей Благодыренко, Екатерина Яковлева, Эдуард Горборуков, Николай Захаров, Наталья Литовка – десятки наших ребят стали заметными журналистами в Москве, сделали карьеру. Не знаю, как сложилась бы их судьба, если бы они остались здесь, на Кубани.
— Вы не так давно опубликовали пост о Краснодаре, который взорвал интернет. Вы написали, что лучшие и талантливые бегут из этого города, как из лепрозория.
— Да. Это так.
Мы такие же люди, как немцы, — две руки, две ноги, голова. Но что ж у нас так все нерадостно и затрапезно? Это разве Путин должен все нам делать — на подворье наводить порядок? Почему мы так скучно, уныло и некрасиво живем? И дело вообще не в деньгах, не в кризисе»
— Что здесь не хватает воздуха, общения, питательной среды для талантов. Нет драйва. Нет атмосферы.
— Так и есть. Это мое мнение.
— Тогда мне хочется спросить: а что вообще вы здесь делаете, если все так плохо? Почему вы здесь живете? Что вас держит?
— А я уезжаю — и довольно часто. Я нашла себе отдушину — путешествия.
— Значит, Краснодар – город только для работы? Ведь что-то здесь держит?
— Держит многое. Семья. У меня старенькие родители. Здесь живет мой сын любимый, который жуткий патриот, ему здесь страшно нравится, и он никуда не собирается уезжать. У меня определенные обязательства перед коллективом. Здесь моя любимая работа. Просто я придумала себе такую отдушину – люблю путешествовать. И это меня спасает. Я не живу в гармонии с городом, увы. Даже гулять здесь не люблю.
— А где же вы любите гулять?
— В Вене. Этот город для меня как родной. Я обожаю его дух, музыку и архитектуру. Но я прекрасно отдаю себе отчет, что это другая жизнь, культура, менталитет. И потом: когда ты приезжаешь в город как турист, это одна история, а жить – совсем другое. Поэтому вопрос о переезде я в своей жизни не рассматривала никогда. Мне неплохо в моей стране. И потом – у меня работа связана с языком. Я без работы с трудом представляю свою жизнь. Это для меня самореализация. Поэтому есть города, куда я приезжаю и гуляю. Люди ходят в парк. А я лечу в Вену. Или в Москву. Я люблю московские театры. У меня много друзей в Москве. Больше, чем в Краснодаре.
Почему люди настолько не уважают свой город и своих соотечественников, что могут ходить в трусах, без майки по центральной улице? Причем видно, что это местные. Трусы, носки, сандалии – и почесал…Это ужасно»
— Когда я читаю в Фейсбуке, что вечером вместо ужина вы готовитесь к тесту по английскому, мне стыдно становится. Кусок в горло не лезет… Зачем вы английский язык изучаете?
— Для путешествий. Я люблю путешествовать одна, без всяких турагентств. Язык в такой ситуации очень нужен. Вот в этом году мы вместе с внуком путешествовали по Австрии и Германии.
— Поездка в Крым стоит у вас в плане?
— Я туда чуть позже поеду, когда мост построят.
— Что вам дают путешествия?
— Радость узнавать. В последнюю поездку мы с внуком жили в Германии, в глухой деревушке, там даже не было магазина. Мы пошли гулять по этой деревеньке, и у меня было ощущение, что все дома участвуют в конкурсе на самое красивое подворье мира: все было так ухожено. При этом все ворота были открыты. Внук даже спросил: «Они что – воров не боятся?» Все люди, которые нам встречались, улыбались и здоровались.
И после этого я приехала домой и поехала в чудесный город Ейск. Еду, а внутри все переворачивается. Потому что вижу затрапезные дворы с кучами хлама, покосившиеся сараюшечки. Двухметровые глухие заборы. Грязно, сумрачно, уныло, нерадостно. Будь моя воля, я бы ходила по нашим дворам: «Ребята, а давайте этот хлам вместе выбросим, я вам помогу». Мы такие же люди, как немцы, — две руки, две ноги, голова. Но что ж у нас так все нерадостно и затрапезно? Это разве Путин должен все нам делать – на подворье наводить порядок? Почему мы так скучно, уныло и некрасиво живем? И дело вообще не в деньгах, не в кризисе.
Чтоб выбросить мусор, который 20 лет лежит в сарае, нужно только желание. Ты стоишь в субботу, хлебнув пивка, поносишь власти, а твой ровесник в Европе в это время красит забор и сажает цветы – вот и вся разница.
— Если бы вам захотелось изменить наш город, что бы вы изменили?
— Отношение людей к своему делу. Вот я еду по Северным мостам в период их ремонта. Никто ведь не против, дороги надо ремонтировать. Но! Я вижу несколько десятков ремонтных рабочих в разгар рабочего дня. Реально из них работало человек пять. Остальные сорок пять на всем протяжении моего пути сидели, стояли, размышляли, болтали. Вот разве это нормально? Меня это выбешивает, такое отношение к работе и к своему городу. И это не зависит ни от мэра, ни от президента. Потому что в Европе если идет ремонт дорог, то все реально работают. Еще, конечно, мы выглядим очень провинциально. Почему люди настолько не уважают свой город и своих соотечественников, что могут ходить в трусах, без майки по центральной улице? Причем видно, что это местные. Трусы, носки, сандалии – и почесал…Это ужасно.
— Вот вы такая патриотка, но со смаком пишете в соцсетях про итальянское мороженое. А что будете делать, когда мы окончательно импортозаместимся? Не слабо съесть мороженое марки «Главпродукт»?
— Не буду я его есть.
— Отчего же? Оно вкусное. Не сочтите за рекламу.
— Мороженое, которое я пробовала у нас, мне не нравится. Единственное мороженое, которое я ем в Краснодаре, – латвийское.
— Только не говорите, где оно продается. А то завтра туда казаки придут с нагайками или Роспотребнадзор.
— Не скажу, но я считаю, что патриотизм не в том, чтобы выбирать только российские продукты. Мои вкусовые рецепторы, наверное, непатриотичны. Но они сами выбирают вкусные продукты. Если это вкусно, я буду есть кубанскую еду. Я покупаю кубанский бездрожжевой хлеб и ем его с удовольствием. И еще много чего местного ем. Но если мне завтра понравятся африканские продукты – буду их есть. Патриотизм проявляется в другом.
— В чем же?
— Не гадить там, где живешь.
С уважением относиться к своей стране и не поливать ее помоями из-за угла.
Работать на благо своей страны.
— Вы принимаете ту идеальную картину мира, которую рисует нам голубой экран?
— Я прекрасно вижу проблемы страны, края, города. И вижу глупости, которые делают и депутаты, и власть, и обычные люди. Но мы же все не роботы. Это моя страна, я не буду без конца поносить ее, как это делают некоторые личности в Фейсбуке или где-то еще. Я лучше сделаю что-нибудь полезное.
— Просто некоторые люди не могут остаться равнодушными, когда их правительство борется с едой…
— По этому поводу много бучи. С одной стороны, нас учили бабушки, что выбрасывать еду нехорошо, общество чистых тарелок и все такое. У меня с едой свои отношения. Я с детства страдала плохим аппетитом, и меня заставляли есть. А я не люблю насилие. Поэтому сегодня мне легко расстаться с едой. Это и для здоровья, кстати, полезно. Когда я вижу на наших улицах двадцатилетних красавиц, которые весят под сто килограммов, думаю: уж лучше бы ты эту еду выбрасывала. Девушек, наверное, приучили жалеть еду. Но не приучили жалеть свой организм.
С другой стороны, уничтожаются продукты, на которые нет документов. Которыми реально можно отравиться. Это делается во всем мире. Но только у нас под это подводится политическая подоплека и раздаются истерические крики: «Караул! Еду выбрасывают!»
— Просто вдруг нажали на больные клапаны. Вот я, к примеру, тоже в 90-е годы в обморок падала, когда стояла в очереди за сыром. Я ждала ребенка. И мне очень хотелось этого чертового сыра… Так что это больные кнопки не только для поколения блокадников.
— Согласна. Некоторые телеканалы, действительно, перебарщивают в своем стремлении показать свою лояльность. Но я не думаю, что всех собирает Путин и говорит: «Ребята, больше ада!» У меня подруга работает руководителем международного канала, и она зуб дает, что их не собирают и не накачивают. И эта истерия на совести вполне конкретных журналистов. Или их вполне конкретных начальников.
— Сегодня тема дня — кризис, курсы валют, рост цен. Многие предрекают России катастрофу, советуют увозить отсюда детей. Вам не страшно?
— Я уже давно ничего не боюсь. Мы пережили много кризисов. И смен правителей. Главное — оставаться людьми. Мне реально было страшно в 90-е годы, когда был путч. У меня смертельно больной муж, на мне ребенок-подросток, жили небогато. Я включаю телевизор, а там путч. Вот тогда я испугалась. Я поняла, что если эти придут к власти, стране конец. Но сын, которому было 14 лет, сказал: «Мама, да ты что? Не бойся. Это через три дня закончится». И оно действительно закончилось.
С тех пор эта установка меня выручает в трудные времена. Все когда-нибудь закончится. Сейчас кризис, но мы работаем, стараемся. За мной триста человек в компании стоит. Всем нужно платить зарплату. И аппаратура у нас жутко дорогая, она вся импортная, еще и ломается время от времени. Конечно, может, и придется где-то затянуть пояса. Но есть голова, руки, ноги. Прорвемся! Главное – спокойней ко всему относиться и делать свое дело.
— Вы с друзьями ссоритесь из-за политических разногласий?
— Нет. Я никогда не скрываю своего мировоззрения. Понятно, что мы все меняем взгляды по жизни. Но когда человек меняет их радикально, меня это пугает. Я цельный человек и не смогу работать там, где мне не нравится. У меня была история, когда я работала начальником пресс-службы администрации края во время работы губернатором Николая Егорова. И это было прекрасное время, очень творческое и интересное. Но как только пришел другой губернатор, сразу же ушла. Потому что все изменилось, и мне стало неинтересно.
— А вот вы еще уходили из краевой газеты…
— Нет, я не уходила, меня выгнали. Я отказалась исполнять распоряжение главного редактора – нужно было сделать критический материал о человеке, а я этого человека уважала. И мне указали на дверь. Я в одночасье оказалась на улице. В такой ситуации понимаешь, что ты не один. Куча народу тут же подставляет свое плечо. Мне тогда сразу же позвонил Леонард Гатов и сказал: «Ну, наконец-то тебя выгнали. Я тебя три года уже зову на работу». Мне позвонил Вячеслав Смеюха и пригласил в «Краснодарские известия». И для меня вот эти эмоции были гораздо важнее. Я иногда думаю, что если бы меня тогда судьба не ударила, не началась бы моя телевизионная карьера. Эти изломы судьбы сделали меня сильнее, и в благодарность я получила яркую, интересную работу.
— Вы начинали журналистскую карьеру в университетской газете «По заветам Ленина» и многое себе позволяли. Вокруг вашей редакции, как сейчас вспоминают, сложился эдакий кружок вольнодумцев. Не хочется тряхнуть стариной? Что-нибудь вытворить, пойти против течения?
— А я вытворяю. Вот, подстриглась. После того, как тридцать лет ходила с длинными волосами. Рассказы начала писать. А просто бунтовать ради бунта мне неинтересно. Это не круто.
— Что для вас сегодня круто?
— Заниматься личностным ростом.
— Вдруг вы стали писать даже не рассказы, а «рассказики». Что это за формат, как он появился?
— Когда я стала руководителем телеканала, все спрашивали: почему ты сама не ведешь программы, ведь в регионах это сплошь и рядом. Но я всегда считала, что надо делать одно дело, и делать его хорошо. Не распыляться. Но так получалось, что я все годы работала кризисным менеджером. Сначала на , где мне были поставлены задачи достаточно жесткие. Потом та же история повторилась на НТК. Потом я пришла на ГТРК, и тоже пришлось устраивать революцию.
Кризисы, присоединение ГТРК «Сочи», Олимпиада, техническое переоснащение. Всегда приходилось не просто работать, а пахать. И, как мне казалось, было не до самовыражения. Но в какой-то момент я подумала, что пора вспомнить и о себе. Начала ездить на тренинги. Заниматься личностным ростом. После того, как я что-то там в себе разгребла, стала вдруг писать. Во мне эта потребность всегда была. Но я думала, это подождет, вот я еще кое-что поделаю, потом еще кое-что… Потом внутри меня стало что-то такое возникать.
Однажды я ехала в такси в Москве и таксист доставал денежные купюры, когда мы останавливались в пробках, раскладывал их и прятал в носки. Это было очень смешно. И сложился мой первый рассказ. Я его написала в самолете, когда летела из Москвы в Краснодар. И с тех пор они возникают у меня, как пузыри на жидкой поверхности. Как бы сами собой.
— Нет мысли издать книгу?
— Вначале я писала и не думала ни о какой книге. Но потом задумалась, когда за год написалась куча рассказов. Причем абсолютно разных: есть цикл «Женские рассказы», «Мужские рассказы», есть «Итальянские рассказы». Я очень много пишу на отдыхе и в самолетах. В Краснодаре пишется плохо, потому что все силы уходят на работу. Зато как только я приезжаю в любой аэропорт, сразу же в голову лезет новый сюжет. Я сейчас веду переговоры с книгоиздателем о том, чтобы в этом году сделать книгу.
— А вот ваша подруга Маргарита Симоньян, тоже успешный руководитель телеканала, пошла дальше и уже написала несколько сценариев к фильмам. У вас нет такого желания?
— Мне многие говорили, что у меня кинематографичная проза. Ну, может быть, это будет следующий этап. Посмотрим.
— Вы много читаете? Что сейчас?
— Я недавно вернулась из отпуска, там прочла последний роман Андрея Геласимова «Холод», мне он очень понравился. До этого у меня было одно из потрясений – трехтомник Мариам Петросян. Это ее единственная книга, но она сразу же вошла во все шорт-листы – «Дом, в котором». Я люблю современную русскую литературу и с удовольствием читаю. Дину Рубину очень люблю. Прилепин, Санаев, Чижова — список довольно большой. И все время какие-то открытия делаю. Хотя некоторые считают, что такого понятия — современная русская литература — нет вообще в природе.
— Почему вы так отчаянно хорошо выглядите? Что за драйверы держат вас в таком тонусе?
— Это просто интерес к жизни. Внутри меня сидит такой исследователь, который все время хочет узнавать что-то новое и радоваться всему. Я умею получать радость от всякой ерунды, вообще от жизни. Вот, кстати, у меня немало друзей, которые просто ставят себе какие-то задачи, потом их достигают, но радости от этого не испытывают. А если, не дай бог, что-то не получится, срываются на близких.
Вообще в нашей стране люди пока еще не научились радоваться. Это так видно. Особенно за границей. Русских за рубежом узнают не по одежде, мы уже умеем хорошо и со вкусом одеваться. И не по языку, многие прекрасно владеют английским и другими языками. Нас узнают по особому выражению лица – испуганному, зажатому, что-то подозревающему. Вот играют на площади музыканты. Европейцы стоят, хохочут, радуются, как дети. Наши озираются: нет ли здесь какого-то подвоха? не заставят ли платить за это деньги? не утянут ли у меня сумочку, пока я тут стою?
— И ведь утянут!
— Да. Когда Анастасию Вертинскую спросили, почему вы так хорошо выглядите, она ответила: не надо зла делать людям. Вот и я могу то же самое повторить. Как мы относимся к себе, миру, людям – это все на нас написано. И потом — у меня внук растет. Мне нужно ему соответствовать. У нас много планов.
— Вы много сил вкладываете в своего внука. Что вы хотите, чтоб получилось в итоге?
— Мне бы хотелось, чтобы Влад вырос человеком свободным, умеющим размышлять. Мне нравится, что в свои 9 лет он уже какие-то планы строит.
— Наверное, стать президентом России?
— Это смешная история. Сначала на вопрос «кем ты хочешь быть», он отвечал: «Никем». Потом захотел быть президентом. Когда по телевизору показывали Путина, он подошел и говорит: «Вот же я». Влад вроде бы тихий, спокойный, но потрясающий лидер. У нас история была в Сочи-парке. Группа детей строила сооружения из каких-то надувных конструкций. А я сидела на лавочке и писала очередной рассказик. Подхожу узнать, не надо ли ему чего, он кричит: «Наташа, мы строим ресторан». И тут ко мне подбегает мужчина лет сорока. Спрашивает: «Это ваш ребенок?» — Я говорю: «Да». — «А у вас есть ресторан? — «Пока еще нет. Он говорит: «А у меня пятнадцать ресторанов. Если бы ваш Влад был постарше, я бы его взял к себе на работу немедленно».
Поскольку у меня в голове был рассказ, и я спешила к своему айпэду, не стала продолжать разговор. Потом только до меня дошло, что внук чем-то зацепил владельца пятнадцати ресторанов… Мое дело – вложить в него, сколько я могу. Его дело — этим распорядиться. А уж как он это сделает – ну, парень, твоя жизнь, твоя история…
Ответить
Какие каналы доступны в Краснодаре
В Краснодаре раздаются 3 мультиплекса. Первые два из них – стандартные и показывают базовые новостные каналы и каналы для развлечений. Оставшийся мультиплекс эксплуатируется в режиме тестирования. В него вошли каналы о спорте, науке, каналы о природе.
С 1 августа 2021 года Останкинская телебашня ведет испытательное вещание в стандарте DVB-T2. Канал показывает 7,5 часов сообой информации в разрешении UltraHD. Принимать сигнал имеют возможность все абоненты Краснодара и Краснодарского края.
Переход на цифровое телевидение в Краснодарском крае подарит редкую возможность отказаться от старого аналогового вещания. Цифровое телевидение гарантирует ультрачеткое изображение и звук.
